Винсент примерно половину поездки думал о том, что это вообще за такой бар, и почему они должны были ехать сюда. По скромному описанию Макса это был «какой-то местный гадюшник».

Впрочем, легенда у Винсента была сегодня вполне себе убедительная даже для «какого-то местного гадюшника». Просто турист, который искал, с кем бы прибухнуть. Нашел какой-то левый бар и решил заценить, чо да как. Вполне себе, на самом деле. Даже к Чеду, другу Винсента, у которого был бар в южном районе Фили, — он местными скромно назывался ‘клоакой насильников’, — такие захаживали, хотя было неясно, как они вообще до туда добирались.

Мало ли как…

Первой в бой отправилась Сабрина.

Где-то спустя минут двадцать после того, как она ушла, Росен решил растормошить племянничка, чтобы пошел следом. Винсент попререкался для приличия где-то с минуту, а потом с тяжелым вздохом и окинув Макса осуждающим взглядом, вышел из машины и направился в сторону бара. Честно говоря, ему совершенно не нравилось то, что ему приходилось это делать. Работа работой, но даже за полную ставку Макс по-хорошему мог рассчитывать разве что на капуч с нарисованным хуем.

Винсент поднялся по лестнице, даже не обращая на какие-то пятна на перилах, на самих ступеньках. Вокруг хотя бы не воняло.

Он аккуратно отворил дверь, заходя внутрь. Слава богу, это не оказалось очередной клишированной сценой, когда человек, заходящий в бар, тут же привлекает внимание всех посетителей, и все тут же замолкают. Вовсе нет. Не то что бы кто-то обратил на него внимание. Взгляд сразу же зацепился за Сабрину, сидевшую за барной стойкой: ее медно-рыжие волосы трудно было не заметить. Остальные посетители будто сбились в кучки, тихо, но гулко переговариваясь между собой. Однако, стоило Винсенту более-менее наметить свой дальнейший путь до дальнего угла барной стойки, как краем глаза они заметил, что кто-то махал у столика неподалеку от окна.

Он перевел взгляд в ту сторону и, присмотревшись… узнал Кармину.

Ту самую хостес из проституточной, в которую Макс всех потащил в первый же вечер.

«… Особенно ты, Винсент. Твоя задача только наблюдать,» — прошептал разум голосом Сабрины.

«Блять,» — ответил ему Винсент.

Настолько провалиться под землю ему не хотелось, кажется, даже на выпускном. Его голову действительно посетила мысль о том, чтобы просто убежать. Потому что, во-первых, это была девочка, которой он рассказал многовато личных вещей, и которую он не надеялся больше видеть. А во-вторых у него, вроде как, была работа. Работа наблюдать. Работа, которую ему поручили сотрудники спецслужб, которых он и так спалил.

С другой стороны, в его башке при этом была одна простая мысль: «хуле non, lorsque oui».

Ей он, в общем-то, и доверился. И, недолго думая, направился в сторону Кармины, улыбаясь ей в ответ. С ней сидел какой-то относительно молодой парень, и Винсент искренне надеялся на то, что это не ее ухажер, и ему не придется если что оправдываться за то, почему он лежал у Кармины на сиськах.

— Vincent! Je ne vous confonds avec personne, n'est-ce pas? Je n'aurais jamais pensé te voir ici, — начала она сразу же на французском языке. Видимо, запомнила, что языковой барьер им удалось преодолеть именно так.

Вероятно, где-то в этот момент внутренне умерла одна Сабрина.

— Pour être honnête, moi non plus, — ответил Винсент, присаживаясь за стол.

— Parlons-nous français maintenant? — вдруг включился в разговор парень, кидая взгляд то на Винсента, то на Кармину.

— Oui, je ne parle pas italien et Karmina ne parle pas anglais, nous devons donc trouver un compromis.

— Juste, — ответил он, пожав плечами. — Je suis Charlie.

— Oh ç'est toi qui dessine des caricatures… — сказал Винсент, театрально изображая презрение; парень, в этот момент отпивавший воду из стакана, прыснул и глухо засмеялся. — Je plaisante, je suis Vincent, — добавил затем Хоук, поднимая руки, мол, «шутка сама вырвалась, я тут ни при чем». Чарли, — или, возможно, Шарли, если он вдруг француз, — протянул руку, которую Винсент пожал.

Оказалось, что это не парень Кармины, а просто хороший знакомый, на что Винсент вздохнул с облегчением, — минус один неловкий момент. Еще оказалось, что они захаживают сюда чуть ли не каждую неделю. Вернее, чаще захаживает Чарли, а Кармина так, за компанию, чтобы, может быть, прорекламировать локал, где она получает зарплату. А еще Чарли сказал, что он говорит по-английски, хотя так и не уточнил откуда он, но они с Винсентом решили, что продолжат говорить на французском, чтобы не обижать Кармину.

— Тут короче из напитков и еды — все говно, — рассказывал Чарли, тыкая пальцем в меню, стоявшее на деревянной подставке, которую, казалось, перетрогало все Палермо.

— И вы сюда каждую неделю ходите, чтобы пожрать говна? — уточнил Винсент, пробегаясь глазами по не самому богатому ассортименту закусок к алкоголю.

— Да, — решительно кивнул Чарли, а затем взял картошечку фри и, подчерпнув ей соуса, закинул в рот.

Винсент перевел на него недоуменный взгляд и кивнул.

— Но я ваще-то могу и в говне золото найти, — сказал он, вытирая пальцы об салфетку, а затем ткнул на меню. — Короче, смотри: вот есть картошечка, она пиздец пересоленая. Но с ней идет чесночный соус, и вот он вообще отвал башки. Так что заказывай.

— У тебя какой-то спортивный интерес: попробовать каждое блюдо в этом баре и сказать, действительно ли оно говно?

— Вообще-то, в каждом баре Палермо, — заверил Чарли.

— А по алкоголю что?

— Водка говно, вино говно, пиво говно, — начал перечислять Чарли.

— Ты если красное закажешь, тебе скорее принесут зеленое, — добавила Кармина.

— Они что, ссут в него предварительно перед подачей?

— Ну по если судить по вкусу, то очень даже вероятно, — задумчиво сказала девушка.

После этого Чарли подозвал официантку, и они заказали картошечку, луковые кольца, чесночный соус и винишка.

Винсент болтал с ними на совершенно отвлеченные темы. Ни Чарли, ни Кармина не расспрашивали его о жизни. Винсент уточнил, что можно делать в Палермо кроме обычной экскурсии по центру, и Чарли на удивление нашелся с рассказом о «каком-то мужике, который устроил тараканьи бега, и сначала это звучало как хуйня», а потом это сам увидел и даже проникся. И хотя говорили они немного громче других посетителей, ощущения, будто на них смотрит весь зал, не было.

Когда официантка принесла еду и вино, Винсент действительно подметил, что цвет у него был… немного странный, не похожий на типичный для красного вина.

Хоук осмотрел содержимое бокала, принюхался, подметив, что пахнет оно не настолько отвратительно, как ему казалось, а затем пригубил…

— Putain merde, c’est horrible, pouah! Сука, где чесночный соус блять…

Винсент с лицом, полным отвращения, отодвинул бокал подальше от себя. Лицо его перекосило.

— Я говорил! — усмехнулся Чарли.

Где-то неподалеку послышалось тихое и насмешливое «Francesi…»

— Да что нужно с мерлом делать, чтобы оно такое хуевое было…

— Так ссать же!

После, закусывая картошечкой с соусом, они говорили еще долго. О всякой фигне. Кармина потом рассказала несколько трешовых историй про локал и то, как к ней катили стремные деды. «Can relate,» — подумал тогда Винсент.

Затем ему пришла смс-ка от Макса. Он мельком глянул на экран телефона и решил дать себе фору в 15 минут, чтобы распрощаться. По итогу пришлось это сделать через 10 минут после третьей смс-ки. Впрочем, Кармина и Чарли не обиделись, и тоже решили пойти. Ожидая такси, они обменялись номерами, и Чарли сказал, что может показать чего-нибудь интересного в Палермо.

Винсент чувствовал себя несколько странно, маша рукой вслед Кармине и Чарли, которые садились в такси. Не столько из-за новых знакомых, которые ему казались хорошими и дружелюбными людьми, — да, несмотря на то, что они, как оказалось, часто тусили в сомнительном гадюшнике, за который зацепились полиция и спецслужбы.

Сам бар… несмотря на то, что он был, как и сказано, сомнительным гадюшником, он был… хорошим. В сравнении с Фили, он был хорошим. Со всем городом, вероятно.

Еще раз оглядывая высокую лестницу с узкими металлическими ступеньками, ведущую в невзрачной обшарпанной двери, над которой светилась неоновая вывеска, Винсент задумался. Он ведь в первый день даже не обратил внимание, насколько сильно какая-то там итальянская деревня, в которой нихрена не происходит, — по словам Макса, конечно же, — отличается от мегаполиса в США, и насколько голов при этом стоит выше.

Филадельфия была зомби-лендом. Зомби-лендом с рынком наркотиков под открытым небом. Кенсингтон авеню, которое было раздольем для полицейских, которым нужно выполнить план. Винсент навсегда запомнил тот день, когда впервые проехал мимо по этой улице. Он никогда не видел людей, орущих не друг на друга, а какой-то бессвязный бред на самих себя. Он никогда не видел людей, упитых и угашенных настолько вусмерть, что все, что они делали — это валялись на грязном засранном асфальте и ходили под себя. Он никогда не видел обколотых татуировками беременных девочек, выглядящих едва  ли на 16, и раскачивающихся из стороны в сторону в наркотическом угаре. Он никогда не видел, чтобы продавцы тех нескольких, не закрытых наглухо из-за обилия бомжей и наркоманов, магазинов со спокойным видом смывали дерьмо и рвоту с порогов своих заведений. Он никогда не видел свернувшихся на асфальте в неестественных позах людей с открытыми нарывами на руках и ногах. Никогда не видел съеденных некрозом заживо конечностей. Никогда не видел бездомных с разбитыми головами, которые то ли спали, то ли уже лежали мертвыми от передоза. Рядом с другими, еще живыми. Белые, черные, да любые. Там были люди любого цвета кожи, которых привело что угодно на эту улицу. И он никогда не видел, чтобы мимо всех этих бездомных по улице с оглушительным ревом гнал спорткар за сотню тысяч долларов.

И, когда они только ехали в этот гадюшник, Винсент, по краткому рассказу Макса, о чем-то таком и подумал. А в итоге это оказалось вполне себе приличное, — по меркам живущего не на окраине американского студента, — место. Без лежащего на лестнице бомжа, который прямо там колол себе шприц в вену, не обращая ни на кого внимания. Без дерьма под дверью. Без орущего на тебя ни за что сумасшедшего и без синюшного трупа за мусоркой. Прокуренный кабак? Да. Но будто с тремя ебучими звездами Мишлена, если сравнивать с центом одного из старейших городов США, и даже не ебаным Лос-Анджелесом.

«У нас тут, на Кенсингтон, хотя бы не такой пиздец, как в Скид-Роу,» — как-то раз озвучил мысль кто-то из знакомых.

И ведь это тоже был город с высокой преступностью. Тоже организованной. Тоже, вроде как, заваленный наркотой.

В идентичном баре в Филадельфии уже на входе бы кто-то валялся. А посреди зала стояла бы компашка, мешавшая всем посетителям. В углу бы кто-то кололся.

Ни на что не обращавший внимание и почти с первого дня отсиживающийся дома Винсент стоял и не мог взять в толк, почему так.

Отредактировано Vincent Hawk (2022-08-10 10:35:39)